Как же страшно жить, если считаешь, что Небо пусто. Я это знаю, поскольку до сорока лет сама так жила. И как же горько бывает оттого, что когда ты узнаешь и обретаешь Бога, твои близкие остаются вне этого знания! Ты пытаешься им что-то объяснить, показать, доказать, и все бесполезно — ты не можешь им Бога дать, пока они сами не захотят с Ним встретиться. Проходят годы, и ты оставляешь попытки привести родных к Богу. Вы живете в параллельных мирах. Разумеется, между вами есть общение, забота, любовь, но тебе по-прежнему грустно оттого, что на Литургии ты стоишь одна.
Конечно, ты не прекращаешь молиться, просить Господа, Божию Матерь, святых открыть твоим близким духовные очи, коснуться их сердца, чтобы и они узнали, как же это неизъяснимо хорошо — жить с Богом. И вот однажды, когда ты этого уже вроде и не ждешь, происходит… чудо.
Каюсь, на заре своего воцерковления я с неофитским пылом пыталась «затащить» своих родных в храм. Родные с таким же пылом упирались и отбивались. Потом, на их счастье, я выдохлась и больше уже никого никуда не звала и не тащила. Приходя после службы домой, рассказывала о событиях в храме, о своих впечатлениях, но видела, что особого отклика и интереса эта сторона моей жизни у них не вызывает. Особенно дивилась моему «рвению к службе» мама. «Стоять три часа?! Да как это можно вынести,— недоумевала она.— Нет, мне такие подвиги не по силам».
И вот наступило 12 июля — день святых первоверховных апостолов Петра и Павла, очередной престольный праздник в нашем храме. Я, как обычно, собиралась на службу и вдруг неожиданно для самой себя предложила: «Мама, а давай пойдем вместе?». Честно скажу, не думала, что она согласится. Но мама согласилась. Впервые мы стояли на Литургии с ней вместе. Это было так необычно, так радостно! Конечно, меня тревожило, что мама устанет, что ей будет не хватать воздуха в заполненном людьми храме, что она будет злиться на меня: «Затащила все-таки». И все это было, но мама стойко вынесла все трудности, не упрекнув меня ни словом.
Как же я была рада, что она впервые пришла на службу именно в престольный праздник! Она увидела, что приход в нашем храме — это семья, где друг другу рады, где люди при встрече обнимаются, с участием спрашивают: «Как дела?», уважительно относятся к старшим, уступают им места на лавочках и пропускают вперед к Чаше и кресту, где не пройдут мимо человека, которому нехорошо. И конечно, ни в один другой день в храме не бывает столько светящихся радостью лиц — разве что на Пасху. Я стояла напротив иконы Пресвятой Богородицы «Взыскание погибших», перед которой всегда молюсь за своих близких, и понимала, что вот он — отклик на мои молитвы. Вот оно — чудо в моей жизни. Моя мама стоит рядом. А в конце службы настоятель нашего храма игумен Нектарий (Морозов) сказал поразительную проповедь, которая словно была обращена лично к моей маме, не верящей, что за земной нашей жизнью есть что-то еще. Батюшка говорил о том, что жизнь человека верующего и неверующего различается кардинально. И что человек может измениться только в том случае, если соотнесет себя с вечностью.
Нет, после того дня не последовало бурного воцерковления моей мамы, она по-прежнему считает, что церковная жизнь — не для нее. Но я точно знаю, что в тот день в одном человеческом сердце было посеяно зерно. И мне остается молиться, чтобы оно проросло, и заботиться о том, чтобы почва, в которую оно упало, не пересыхала от недостатка любви.
Ольга ПРОТАСОВА
Петропавловский листок, № 52 июль 2019