На воскресных беседах с настоятелем нашего храма игуменом Нектарием (Морозовым) нередко звучат вопросы о том, как поступать христианину в тех или иных ситуациях, связанных с людьми. Думается, некоторые ответы могут дать пищу для размышлений и касаются не только конкретных ситуаций — на их основе можно выстроить некую общую картину. И хотя «мозаичное панно» в этой небольшой подборке, конечно, будет неполным, кому-то эти рассуждения, возможно, помогут прийти к разрешению собственных недоумений.

*   *   *

— В моей жизни была такая ситуация: человек вроде бы интересовался вопросами христианской веры, у нас с ним были время от времени разговоры на эту тему, и вдруг в конце одной беседы он резко сказал, что это всё ерунда и всё о Христе выдумали люди. Я до сих пор возвращаюсь к этой ситуации и думаю: почему он сделал такой вывод? Вроде бы он был расположен ко мне, к этой теме, что я могла сделать не так?

— На самом деле по тому, что Вы говорите, нельзя судить о том, к какому выводу человек пришел. Вы не знаете наверняка, почему он эти слова произнес. Если бы он действительно счел всё это скучной выдумкой, то, думаю, выразил бы это как-то иначе — сказал, например: «Давай поговорим о чем-нибудь другом». А раз он долгое время слушал, поддерживал разговор — значит для него это было почему-то важно. Возможно, он вдруг почувствовал желание в своей жизни что-то изменить, но тут же этого импульса испугался, этой мысли воспротивился и начал искать способ защиты от самого себя и от своей совести. И он его нашел — это отрицание, а внутренняя борьба в нем самом как раз выразилась в этой резкости.

Это очень частый вид защиты. Мне приходилось неоднократно встречать людей — умных и достаточно искренних, которые говорили: «Евангелие? Нет, я не буду его читать».— «Почему?» — «Потому что если я его прочту, мне надо будет жить так, как там сказано, а я знаю, что так жить не буду». Конечно, это тупик сознания. Но то, что человек так говорит, означает, что он честен с самим собой и что он относится к этому серьезно. И вполне возможно, что то слово о Боге, которое он услышал, в нем не погибнет, а с течением времени прорастет. Поэтому если мы говорили с человеком о Христе, а он, испытав вначале интерес, потом наше слово отверг, не нужно досадовать по этому поводу, не нужно корить себя. Порой в человеке что-то оживает только на смертном одре, и тогда одна слезинка, выкатившаяся из его глаз, может изменить его вечную участь.

— Правильно ли я понимаю, что если не можешь примириться с ближним, то нельзя исповедоваться-причащаться?

— Нет, так нельзя сказать, потому что бывают очень разные взаимоотношения с близкими, и в том числе бывают ситуации, когда человек при всем желании не может примириться — не потому, что он не готов прощения просить, а потому, что близкие его не готовы прощать. Порой человек накануне исповеди начинает процесс примирения и в этом процессе происходит такая ссора, которая перекрывает все бывшие до того ссоры, потому что опять-таки здесь скрывается враг, который хочет человека от исповеди отдалить. Поэтому наша задача — самим простить от сердца, внутренне примириться, а потом мы приходим на исповедь и говорим о том, что в нашей жизни это есть. В какой-то момент священник может нам сказать: «А теперь пойди и постарайся примириться». И надо пойти и постараться. Но не нужно из этих ситуаций устраивать препятствие к таинству Исповеди.

— А если сам внутренне не можешь примириться, к исповеди приступать нельзя?

— Нужно понять, что на исповеди человек говорит не только о тех грехах, которые он готов оставить, но и о тех грехах, которые он за собой сознаёт. И именно благодаря тому, что человек перед Богом кается, у него появляются силы — благодатные силы от Бога — для того, чтобы с этим грехом постепенно справиться. Бывает, что человек годами ходит и кается в одном и том же грехе, мучается от своей неготовности этот грех оставить — а потом в какой-то момент Господь таинственно расторгает ту связь, которая между этим человеком и его грехом существует. Но для этого душа человека должна исстрадаться и он должен свой грех возненавидеть, а этот процесс может быть очень долгим. Поэтому стоит сказать, что если мы делаем всё от нас зависящее, то остальное, можно надеяться, Господь восполнит.

— Как быть, если ты остался единственным близким родственником у человека ненавидящего, который разрушает сам себя и от которого все прочие родственники и знакомые отвернулись? Как о нем заботиться, при этом не подвергая себя ежедневному разрушению? И где та грань, за которой это общение уже будет причинять вред?

— На самом деле здесь надо быть готовым к тому, что исполняя по отношению к такому родственнику некий долг, мы будем терпеть от этого ущерб. Наши христианские обязанности могут для нас самих быть болезненными, и с этим ничего не сделаешь. Это та жертва, которую нужно будет принести. Как-то уменьшить разрушительное воздействие на себя — да, наверное, возможно. Но свести его к нулю, скорее всего, не удастся.

— А как его уменьшить?

— Понимаете, мы очень часто хотим получить на какие-то частные вопросы, связанные с нашей внутренней жизнью, готовые ответы, которых нам в принципе никто не может дать. Возможно, мы в своем наличном состоянии никак не можем на это разрушительное действие повлиять, поэтому задаем себе этот вопрос бесплодно. Ответ здесь лежит не в области технологии, а в области христианской жизни, объемлющей всё наше бытие. Удастся нам измениться и стать другими, приобщиться в большей степени к полноте христианской жизни — и ответ появится сам собой, его не нужно будет искать. Поэтому единственный путь здесь — постепенно перерастать самих себя и просить у Бога в этом помощи.

— Что может способствовать тому, чтобы перерасти свои обиды на других людей?

— Думаю, что конкретное и радикальное средство для этого Вам известно — это Евангелие.

— То есть чувствуешь, что обижаешься,— беги и читай Евангелие?

— Здесь важно другое — не в какой момент читать. Важнее всего читать Евангелие не как книгу, в которой мы можем почерпнуть что-то полезное, доброе, нужное, в которой можем найти совет в какой-то жизненной ситуации, а как книгу, каждое слово которой должно стать нашей жизнью. И если человек читает Евангелие именно так, он сам себе не оставляет никакого права на обиды, они исчезают из его жизни как категория, потому что всё, что может представлять собой основание для наших обид, находится вне представления о жизни евангельской. В жизни человека этот разворот может не произойти мгновенно, когда он Новый Завет впервые прочел, но нужно тем не менее, как мы знаем, постоянно внутренне к словам Евангелия возвращаться. И это приводит к тому, что наша обида, какой бы она ни была, начинает нами самими восприниматься как помрачение: я сбился с пути, но я тут же возвращаюсь обратно — на ту почву, на которой моя жизнь может приносить плод.

— То есть нужно позволять близким людям наносить тебе травмы?

— А что такое травма, как она наносится? Можно сказать, что когда человек, стремящийся жить по Евангелию, как-то от этого отходит и углубляется в сферу бытия совершенно земного и плотского, он тут же начинает получать травмы. То его что-то ранило, то он с кем-то столкнулся, то его каким-то страхом ударило и накрыло. А жизнь по Евангелию предохраняет душу от всего этого. Вернулся человек умом и сердцем ко Христу и понимает: и это не страшно, и то не больно, и это не обидно… А все эти переживания возникают тогда, когда в нас рождается реакция ветхого человека. Нет этих реакций — и наступает удивительное успокоение: ты вдруг понимаешь, что воля Божия тебе не просто указывает, что правильно, а что неправильно, тебя не просто направляет — она тебя от очень многого освобождает. Обычно ведь как: мне что-то не то сказали, обо мне что-то не то сказали, меня недооценили — и я должен что-то с этим сделать. А тут оказывается, что ничего с этим делать не надо. Именно поэтому ранних христиан и считали очень чудными людьми — потому что у них ко всему было совершенно иное отношение. И это как раз то «чудачество», которого катастрофически в нашей жизни не хватает.

(продолжение следует)

Подготовила Елена Сапаева

Петропавловский листок, № 35 февраль 2018